Сорок лет жизни
И сорок дней после смерти

Михаил Круг мог погибнуть в автокатастрофе.
Утонуть. Умереть от сердечного приступа.
Единственное, что ему не грозило - это
насильственная смерть.Статус Самого Народного
Артиста оберегал лучше, чем служба
безопасности президента. Так думали все.
Наверное, поэтому то, что случилось той
июльской ночью, вызвало такой шок у всех.
У тех, кто любил Круга, тех кто не любил его,
даже у тех, кто знал его имя только изколонки
происшествий в газете. Наверное, поэтому
родственники Михаила до сих пор не могут прийти в себя и отказываются от общения
с журналистами. А друзья и знакомые певца
говорят о нем со слезами на глазах,
это не преувеличение - это правда.

Катя ОГОНЕК, певица:

- Он очень переживал о том, чтобы достойно донести до публики свое творчество. Случалось, звукорежиссер перепутает минусовки, свет не так установят - его это очень расстраивало, потому что из таких мелочей складывается мнение об артисте. Ведь для зрителя это не "осветитель (или звукорежиссер) виноват", а "артист плохой концерт сделал". Один раз было, организаторы очень затянули Мишин концерт. Точно не помню, но, кажется, что-то с аппаратурой было не то. Люди в зале почти час ждали, когда Миша выйдет. А он метался за кулисами, ругался, нервничал, несколько раз порывался выйти к микрофону - ему говорили: нельзя, не готово... Он очень переживал. И люди в зале переживали. Но, удивительно, когда он вышел на сцену, его приняли прекрасно, как будто этого часового ожидания не было.

Марина ШАМШОНКОВА, директор концертных программ Михаила Круга:

- В силу своей деятельности я очень часто бывала на концертах, и не только у Круга. Есть такое понятие в шоу-бизнесе - "брать зал". Многие певцы делали это со второй-третьей песни. А Миша выходил на сцену, говорил: "Здравствуйте". И все - зал его. Он любил зрителей. От него шла такая необыкновенная энергетика. Многие приходили просто послушать Михаила. Не посмотреть шоу, а именно послушать. Если после концерта мы не торопились на вокзал, то Миша часами раздавал автографы. Сколько человек подойдет, стольким и подпишет. Считал неуважением отказывать.

Леонид, друг:

- Большую часть Мишиных песен я первым услышал. V него в доме есть шикарная ванная комната, большая, с креслами. Приезжал я к нему, посидим, чайку попьем. "Ну, пойдем", - говорит. И мы поднимались в эту комнату. Он брал гитару и начинал петь... "Ну как?" Песни потом не переделывал. Только в одной, помню, слова поменялись - "Водочку пьем, водочку льем". Она уже записана была, но Миша переписал ее с "Братьями Жемчужными" и несколько слов поменял - я удивился даже.
У меня есть дом в деревне. Довольно далеко от Твери. Сколько там песен нормальных родилось. Миша приезжал туда, отдыхал, парился в бане, тут же брал гитару, начинал напевать что-то.
Как-то раз Миша показал мне первые строчки "Владимирского централа". "Миш, - говорю, - это такая... хрень" (мы с ним оба матом ругались). Он: "А! Ты ничего не понимаешь!". Мы поругались. А песня стала знаменитой. Потом я присутствовал на студии, когда она записывалась. И тогда уже начал ее понимать. Даже посоветовал кое-что Мише. Это была моя идея с бэк-вокалом - чтобы "бэки" Тимур прописал. Я ведь сам музыкант (не говорю "в прошлом", потому что человека в прошлом не бывает), играл на гитаре и пел тоже. Но вот "Владимирский централ" сначала не понял. А у Миши на песни чутье было. Он знал, как что построить, на студии сидел от и до, каждому говорил: здесь надо вот так спеть, так сыграть...

Вадим ЦЫГАНОВ:

- Я могу сказать, что у Вики очень теплые отношения сложились с Мишей. Они и общаться начали сразу по душам, а у меня сначала на первое место выходила коммерческая сторона. Альянс у нас с ним складывался при этом интересный, потому что Миша сам считал себя продюсером, как и я. И поначалу расхождения мощные были, потому что я видел все несколько иначе, но все равно мы работали вместе, мне даже кажется, что я чаще ему уступал. Если я какие-то решения принимал самостоятельно, он это встречал в штыки. Или я мог, например, ему резко сказать: Миша, это не хит. А он был человек обидчивый, бросал гитару и говорил, что тогда петь больше не будет. Очень обидчивый был, но быстро остывал. Так что характер был тяжелый, но в то же время он, как человек православный, умел прощать. Даже если ссорились, он говорил: "Вадька, ты же знаешь, как я к тебе отношусь". Умел улыбнуться, пошутить. На самом деле он открылся мне всего за два месяца до этого, когда я узнал, что он немалые средства отдавал на строительство храмов, на школы. Вот это меня потрясло.

ТРОФИМ, певец:

- Его песни никого не оставляли равнодушным. У меня есть друзья, для которых блатной язык очень близок. Так вот им очень нравилось, как Миша мог на нем изъясняться. Говорили, что такого красивого языка не слышали. Не тюремная феня, а интеллигентная. Уникально. И у Михаила это легко выходило. Он вообще очень талантливым стилизатором был.

Марина ШАМШОНКОВА:

- Некоторые наезжали на Мишу, мол, не сидел в тюрьме, поэтому не имеет права петь такие песни. И на одном концерте ему задали вопрос по этому поводу. Он ответил: "Ну не сидел. Да. А Даниель Дефо, между прочим, писал о море, но не был моряком".

Катя ОГОНЕК:

- В моей жизни много было всякого. И тюрьма, и зона. А вот Мишка никогда не сидел. Но пел об этом. И, знаете, меня абсолютно это не раздражало. Наоборот. Я считаю, что это гениально, когда человек может спеть о том, чего не видел, и так, что за душу берет! У Высоцкого ведь есть прекрасные песни о Великой Отечественной.
Мы с Мишей познакомились, когда работали с ним в одном концерте в Питере. "Пора бы тебе, Кать, с Мишей познакомиться", - сказал Саша Фру-мин. И повел меня перед концертом к нему в гримерку. Я, честно говоря, даже немного испугалась. Знала: Миша человек властный, с характером. К тому же он тогда уже известен был, а я, можно сказать, начинающая. Ну, думаю, сейчас будет. Но никакого пафоса я не увидела. А увидела человека культурного, корректного, доброжелательного. Миша принял меня довольно радушно. Я была удивлена. Домой в Москву вернулась радостная. Каждому хотелось рассказать: я познакомилась с Мишей Кругом.

Марина ШАМШОНКОВА:

- Требования на гастролях у Миши были минимальные. Никакого самодурства. В номере - чтобы горячая вода была и кровать. Нет "люкса" - и ладно. В гримерке чай, вода без газа. Ну и, когда кушать ездили, чтобы в блюдах лука и чеснока не было. Но это не просто блажь какая-то, у него аллергия на эти продукты была, а еще на помидоры и красный перец. Как запах их почувствует, так слезы из глаз и задыхаться начинал. Однажды приехали в город, а там в хорошей гостинице только один номер остался - все иностранцы заняли. Мишу поселили туда, а остальных в гостиницу попроще. Он возмутился: "Я со всеми хочу. Чего вы меня отдельно поселили! А как в домино играть?". Я ему: "Миш, да ты знаешь, здесь номера не очень". - "Ну и что? Все равно в домино играть будем". И переселился к нам. Азартный был. Распсихуется, когда проигрывает. Фишки бросит, уйдет. Но быстро отходит. Мы с ним в паре всегда играли, он выговаривал: "Марин, ну ты смотри у меня! Ты же следи, чем я хожу".

Влад САВОСИН, баянист, группа "Попутчик":

- Михаил в домино играл шикарно. В шахматишки опять же. Во время гастролей: после концертов или в пути, в поезде. Дорога-то длинная, а самолеты Миша не очень любил - не то что летать боялся, у него давление поднималось. Мы и в шарады играли, и в игры. Миша - человек был веселый, жизнерадостный.

Игорь РЫБАКОВ, одноклассник:

- Мы вместе с Мишей с первого по восьмой класс учились. Бывало и за одной партой сидели, бывало обоих выгоняли с урока. Наш класс был пополам разделен: "немцы" и "англичане". Так мы с ним были "немцами". Почему-то именно на уроке немецкого языка Миша любил свои песни петь. Тишина. Учительница вслух какой-то текст читает. Вдруг он шепчет: "Хочешь песню спою? Только-только сочинил" - "Давай" И Михаил по нарастающей: "Кириминдыры - кириминдыры. Кириминдыры - кирманда". Учительница от учебника так медленно глаза поднимает... Девчонки смотрят то на меня, то на Мишу. "А теперь перевод: "Солнце встает над страной Хуанхе. Китайцы идут на поля". Все: "Га-га-га". Учительница: "Воробьев! (это его настоящая фамилия) Вон из класса!" Вот так мы учили немецкий. "Четверка" - высшая оценка.

Марина БАТУРИНА:

- Он сидел за партой прямо передо мной. Уже после школы припоминал постоянно: "Ты мне списывать не давала". Я отшучивалась: "Ага, не давала". Да я сама у кого-нибудь пыталась списать. Миша, хоть и не ходил в отличниках, был лидером по натуре. Был личностью. Мог напрямую, в глаза все высказать и сверстникам, и учителям. Как-то у нас был школьный "огонек" и мы собирали деньги на чаепитие, на пирожные. И деньги сдали не все. А пришли все. И Миша прямо за столом сказал: "А почему я вот сдал деньги, а такой-то - не сдал, но он все равно сидит за столом и ест?". Мишка - он очень справедливый был, не терпел несправедливости.

Влад САВОСИН:

- Михаил в работе был строгим. Мог оштрафовать. За дело. И никто из музыкантов на него не обижался - нормальный рабочий момент. Деспотизма не было. Была дисциплина. Каждый из музыкантов мог что-то посоветовать в плане работы. И Михаил прислушивался. Но решения принимал только сам. Как руководитель, которому отвечать за конечный музыкальный продукт. Случались, конечно, творческие споры. Но решались они мирно. А вы думали, как в "Веселых ребятах": "Эта фраза играется так"?

Ирина Петровна ЛЮБИМОВА (работала с Кругом в автоколонне):

- Миша был вспыльчивым человеком. Очень любил, чтобы было все, как он сказал. Мог голос повысить, дверью хлопнуть, с начальством поругаться. На меня никогда не кричал. Вообще старался при женщинах не ругаться. Был у нас такой заместитель генерального директора по безопасности движения. Вредный мужчина. И у него в помощниках ходили три механика. Он их постоянно заставлял что-то делать для своей личной машины. То колеса накачать, то починить что-нибудь. И вдруг в один прекрасный день у нас на доске появляется газета. На ней нарисованы этот начальник и три механика, которые тащат к его машине колеса. И так все похоже. Оказалось Мишиной работой. Он этого не скрывал. Дядька этот газету сорвал, скомкал, мне на стол бросил. Скандала, конечно, не было - за такое не накажешь. Но ведь начальство высмеять не каждый решится. Я долго ту газету хранила, по кусочкам склеила, а потом, когда переезжали, выбросила. Зря.
Он был душой компании. Никогда не ныл. Оптимист по жизни. А потом он все серьезнее и серьезнее стал музыкой заниматься. В Москву ездить. Это, конечно, не одобрялось, вызывало насмешку у окружающих. Смеялись даже над ним в открытую: "Вот, Мишка запел!"

Леонид:

- Я его еще до армии знал нормально - гулял в том районе, где он жил. А после армии, в 90-х, мы с ним уже плотно сошлись. Тогда еще немногие понимали, что нужно что-то делать, в основной массе жили старыми, коммунистическими, взглядами, старались за собой сохранить место. Миша работал в автоколонне, но о том, что нужно что-то делать по творчеству, всерьез задумывался. С тех пор мы и начали общаться. И помогать друг другу. По творчеству и по жизни. Не секрет, что славу Мише принес его второй альбом - "Жиган-лимон". Я участвовал в его записи. В том плане, что я уже был в коммерции, а Миша еще работал. Альбом записали на студии в Твери, Миша уволился с работы, и потихонечку начались гастроли.

Анатолий ДНЕПРОВ:

- С Михаилом мы познакомились несколько лет назад, в одном из ночных клубов, где выступали многие исполнители, работающие в жанре шансон. За кулисами ко мне подошел парень, представился как Миша Круг, дал свою кассету и попросил послушать. Ко мне многие подходят, кто работает в этом жанре, приносят кассеты, просят сказать свое мнение. Потому что все считают меня одним из родоначальников шансо-на, но я считаю, что совершенно к этому не при-частен, это точно. Михаилу тоже было важно мое мнение. Тогда же ни на телевидение, ни на радио не было t выхода, молодых ребят совсем нигде не пускали, а у меня все-таки песни где-то звучали. Очень тесно мы с Мишей не общались, но я не ощущал, что он какой-то замкнутый, ни в коем случае. Он был такой же, как я, - не боялся сказать в глаза все что думает. В этом я находил что-то правильное.

Ирина Петровна ЛЮБИМОВА:

- Мало кто верил, что у него получится. Мне кажется, из-за зависти. Он стал заниматься делом, для многих непривычным. Как я уже говорила, у нас была компания, в нее входил и непосредственный Мишин начальник. Он к нему по-приятельски подходил, отпрашивался, чтобы уехать куда-то по своим музыкальным делам. А тот в один прекрасный момент перестал его отпускать. И тогда Миша махнул рукой. Он ведь по тем временам неплохие деньги получал - 300 с лишним рублей, а ушел в никуда. Решился. Его поступок многих тогда удивил. Был скандал, его хотели уволить по статье. Потому что Миша все равно уезжал по своим делам, а ему за это прогулы ставили. Но он сам уволился, по собственному желанию. Ведь ему удобно было работать водителем. Неплохой постоянный заработок, перспектива роста, уважение. Откуда он мог знать, что на новой стезе его ждет успех. Миша сильно рисковал. И переживал по этому поводу. Но он был независимым человеком, привыкшим отвечать за свои поступки. Потом его кассеты стали появляться. Многие гордились, что он поднялся. Кто-то, наоборот, завидовал. Но Миша с приходом популярности не изменился. Недавно мы с ребятами вспоминали, как он того самого начальника, который его по статье уволить хотел, около хлебозавода встретил. Веселый такой, торт покупал. Миша сам к нему подошел, рассказал, что сын родился. А ведь мог подойти и припомнить старые обиды или вообще сделать вид, что не заметил. Ведь мы остались там, далеко позади. Кто мы для него? И в автоколонну он к нам заходил. Правда, все реже и реже - времени не хватало на все.

Галина ПАНКРАТОВА, одноклассница:

- Миша совершенно не изменился. Каким был 20 лет назад, таким и остался. Такой же полненький, спокойный, простой. Как-то он в нашей школе 39-й давал концерт (я в ней преподаю). На правах местной учительницы решила заглянуть в кабинет директора, посмотреть на знаменитость. А Миша там ждал начала концерта, когда ребята в зале соберутся. "Ой, Галь, заходи". - "Ты что, меня узнал? Мы ведь столько не виделись". - "Ты Галькой была. Галькой и осталась". Потом о нем кино снимали. Тоже в нашей школе. Миша меня в охапку взял, и, пока у него интервью брали, я рядом стояла - не отпустил. На улице встречались: "Привет" - "Привет" И все. Он же после восьмого класса ушел, и мы как-то так с ним разошлись. Я больше общалась с теми, с кем в де-вятом-десятом училась. А когда с ним встречались, разговаривали о жизни, как все бывшие одноклассники, кто где, как в семье и т.д.

Александр ФРУМИН:

- На свете очень мало людей, которые крепкие внутри. Вот человек приобрел популярность, стал зарабатывать деньги, и его это делает другим. Не будем говорить, что развращает, просто меняет. Особенно это касается людей публичных профессий: артистов, музыкантов, телеведущих. А Михаил Воробьев таким не стал. Безмерно ценил, что его в свое время признали лучшим автором Твери на конкурсе авторской песни в 87-м году. В жюри председателем был наш питерский бард Евгений Клячкин. Кстати, именно памяти Клячкина посвящена эта трагическая песня "День как день". А то в какой-то из газет написали, что эта песня стала реквиемом самому Михаилу. Это не так.

Михаил ШЕЛЕГ, певец, публицист:

- Он совершенно спокойно с нами общался без всякого высокомерия, свойственного многим, обласканным славой и поклонниками. Очень смешно рассказывал о съемках в кино. Он играл роль криминального авторитета, вора в законе Виктора Петровича в фильме Константина Мурзянко "Апрель". Он рассказывал, какое это муторное занятие: шесть часов гримируют, двадцать минут снимают. А сказать надо всего лишь две фразы, которые в голову почему-то никак не лезут. Еще мы разговаривали о шан-соне. Круг рассказывал, что он организовал свое направление в музыке, которое называется "русский жанр". Он говорил: "Теперь все альбомы будут выпускаться только в такой серии. Причем принимать артистов будем совещанием. Надо уже отделять эту мишуру, которая прет в шансон. Пусть они будут шансон-щиками, а мы будем работать в русском жанре".

Катя ОГОНЕК:

- Нас сближало сходство характеров. Я в том, что касается работы, человек жесткий. И Михаил был таким. Себя отдавал работе на сто процентов и требовал того же от других. V него не могло быть "устал", "заболел", "плохо". То есть, конечно, бывало, зайдешь к нему перед концертом, а он: "Ой, Кать, горло болит, не знаю, как сейчас буду работать"... Но выходил на сцену-и как будто кто волшебной палочкой взмахнул: ни больного горла, ни усталости. Из-за своего плохого самочувствия он не мог отменить концерт. Потому что любил свою публику и не мог обмануть ее ожиданий. Миша был трудоголиком. Я уважаю его за это. Он жил своей работой, гордился ею. Уверена, он никогда не пошел бы после песни продавать что-то, заниматься бизнесом, как другие. Если бы не эта трагедия, он бы всю жизнь пел, не изменил бы профессии.

Леонид:

- К Мише приходили с разными проектами: давай вложим деньги туда, сюда. А он был не коммерсант, в музыке хорошо разбирался, а коммерсантом не был, и шел советоваться ко мне. Я говорил: "Миш, рынок давно поделен. И ведают им те-то, те-то и те-то. Хочешь выходить - съезди к ним". А он заводился: "Да ну, Леш, вечно ты начинаешь". Я объясняю: "Этот проект заведомо тупиковый, все равно что взять и

просто выбросить деньги. Купить оборудование, набрать людей - а в Твери хороших специалистов не так много - и ничего не получить". Он заводился еще больше... Хотя, кстати, ни один из коммерческих проектов так его всерьез и не зацепил. Все равно ему ближе всего была музыка. Он очень серьезно к ней относился.

Влад САВОСИН:

- Я все альбомы с Мишей записывал. Познакомились мы на какой-то музыкальной тусовке. Я работал в одном заведении ресторанного типа баянистом. А Михаил туда в гости пришел к знакомому, который там охранником работал. Этот знакомый знал, что Михаил участвует в конкурсах, в фестивалях авторской песни. Ну и познакомил нас - вроде как коллеги. Мы с Михаилом в течение вечера сыграли вместе несколько песен, он тут же предложил выступить с ним на конкурсе самодеятельной песни, который вскоре проходил в Твери. С этого все и началось. Одно время мы выступали втроем - третьим был Володя Овчаров. Потом Миша стал приводить других музыкантов. Услышал гитариста - привел. Коллеги ему посоветовали хорошего скрипача - Виктора Чилимова. Так, постепенно, через год-полтора сформировалась группа "Попутчик" - шесть человек. Состав потом неоднократно менялся, за все время в "Попутчике" проработало человек двадцать. Но такое происходит во многих коллективах.

Марина ШАМШОНКОВА:

- Я с Михаилом 6 лет работаю. Да, он требовательный - это я как директор говорю, но требовательный справедливо, логично. Любил порядок, чтобы все четко было. Бывало, рассердится, поругается. Но отходчивый был, матом не ругался. В коллективе у нас был сухой закон. На каждом концерте приглашали посидеть. Представляете, во что эти посиделки могли вылиться, а на следующий день концерт, другой город. У нас не работает уже один музыкант. Как-то он пива сильно захотел. "Хочешь - пей". Ребята его предупредили, что у нас пиво дорогое, но он не понял. Напился, на утро никакой. На концерте все плохо сделал. И пиво встало ему в стоимость концерта. Так что оно у нас действительно дорогое. Зато в следующий раз больше ему не хотелось. Вообще Миша объединил замечательных ребят. Трудяг. Никто не опаздывал, все старались.

Михаил ГУЛЬКО, певец:

- Помню, был очень интересный момент. Я тогда у него в Твери гостил. Ночь глубокая. Мы после концерта приехали домой, поужинали и отдыхать пошли. Вдруг звонок: "Миша, выручай!" Его друзья чуть-чуть выпили, и их в таком состоянии милиция остановила. Ну что, Миша давай собираться на выручку, а сам их материт, но по-доброму, по-отечески. Я с ним поехал. Центр Твери. Машины стоят, гаишники, мужики его - виноватые рожи. Вдруг Миша мне шепчет: "Дядя Миша, подпиши гаишникам пластинки". А у меня с собой они были. Я подхожу к ним: "Я здесь на гастролях, певец, разрешите подарочки сделать" и т.д. А Миша стеснялся свое имя использовать, не любил, когда его узнавали. В общем, ребят отпустили. Познакомились мы с ним интересно. Ночью в вагоне-ресторане. Мы ехали на вечер шансона в Питер, в ДК Горького. Я тогда взял водочки, ужин. А он: "Я не пью". Так и познакомились, я уже знал имя Круг. В 93-м году давал концерт в зоне под Красноярском. Только-только прилетел из Нью-Йорка. И вдруг слышу у какого-то вольнонаемного, который подвозил ДСП, из машины голос доносится. И с каким-то стеснительным надрывом поет. "Кто это?" - "Михаил Круг". Тогда я понял, кого слушают в России. После нашего ночного знакомства мы вместе выступили и поехали на поезде в Москву. Когда он вышел в своей Твери, так почему-то тоскливо стало. Мы обменяли телефонами. У него сначала директор был мальчишка такой легкомысленный. Миша, помню, ему постоянно говорил: "Ты разгильдяй". А потом появилась Марина.